>>61258
Среди них были и русские, и американцы, да?
Один американец, Джеймисон Файерстоун, остальные – российские граждане. Поймите, я по образованию финансовый аналитик. Я на войну не нанимался, мне никогда в голову не приходило, что люди моей профессии будут рисковать жизнью. Я принес всем нашим юристам извинения за то, что произошло, и предложил им покинуть Россию за мой счет и поселиться в Лондоне за мой счет. Это были очень тяжелые разговоры. Им всем было чуть за сорок, все на вершине карьеры, некоторые не говорили по-английски – и я предлагал им бросить все – профессию, друзей, свою жизнь – и немедленно бежать. Шестеро из семерых согласились.
И все приехали сюда?
Все теперь здесь живут. Отказался один Сергей Магнитский. Ему тогда было тридцать шесть лет, то есть он представитель другого поколения. Он сказал: «Сейчас не тридцать седьмой год. Я ничего дурного не сделал, я знаю закон, никаких оснований для моего ареста не существует». И еще он сказал потрясающую вещь: «Эта история уже не про Hermitage, это история о России. Эти люди ограбили мою страну, и я с этим мириться не могу». Мы несколько раз пытались его уговорить уехать. В октябре 2008 года Сергей дал показания, связанные с деятельностью Кузнецова. 24 ноября трое прямых подчиненных Кузнецова пришли к нему домой в восемь утра и на глазах у его жены и двоих маленьких детей перевернули квартиру вверх дном, а Сергея увели на Петровку, 38, где его заключили под стражу. Затем на него начали давить, чтобы он отказался от своих показаний и подписал признание в том, что сам похитил двести тридцать миллионов.
Откуда вам это известно? Вы были на связи?
Связи никакой не было, но нам известно то, что произошло с Сергеем, в мельчайших подробностях, потому что все время, пока он находился в заключении, Сергей писал жалобы – в связи с каждым нарушением закона. За 358 дней он написал 450 жалоб. У нас они все есть. Это современный «Архипелаг ГУЛАГ». Мы знаем, кто что делал каждый день. Как его поместили в камеру с восемью заключенными и четырьмя кроватями. Как его поместили в камеру без отопления и без оконного стекла, в Москве, в декабре. Как его поместили в камеру без унитаза, а просто с «очком» в полу, из которого отходы выходили наверх и заливали пол. Как ему отказали в чистой питьевой воде. Как ему сутками не давали пищи. Как он похудел на двадцать килограммов, у него появились сильные боли в животе и ему поставили диагноз «панкреатит и камни в желчном пузыре». Как ему пообещали операцию в Матросской Тишине, а за неделю до операции опять предложили подписать ложное признание. Он отказался, и его перевезли в Бутырку. Как в Бутырке он сделал двадцать обращений за медицинской помощью и не получил ее. 16 ноября он был уже в критическом состоянии, и его наконец перевезли обратно в Матросскую Тишину, в больницу, но там вместо лечения на него надели смирительную рубашку, приковали к койке, поместили в одиночную камеру и оставили там на один час тринадцать минут, пока он не умер в возрасте тридцати семи лет.
Откуда вы знаете про смирительную рубашку?
Московская общественная наблюдательная комиссия, от которой никто никогда ничего не ждал, провела расследование обстоятельств его смерти и опубликовала потрясающий отчет. При том что все, с кем они разговаривали, путались в показаниях, они сумели составить очень подробную хронологию и нарисовать совершенно душераздирающую картину. Так вот. О смерти Сергея Магнитского я узнал утром 17 ноября. Одно дело – потерять человека, другое дело – потерять молодого человека, это гораздо тяжелее. Но потерять молодого человека, которого пытали год только ради того, чтобы прикрыть чужие преступления, – я не могу передать, каково это. И я могу сказать за себя и за всех тех, кто знал Сергея и пытался ему помочь, спасти его: его убийцы нажили себе врагов навеки. Никто из нас не оставит это дело, пока убийцы Сергея не наказаны, пока мы не добьемся справедливости.
Как вы планируете ее добиться?
Смерть Сергея – это очень важный сигнал для всех. Он не был правозащитником, он не занимался политикой, он не имел никакого отношения к Чечне. Он был налоговым юристом, который просто работал не на того клиента и просто повел себя как ответственный гражданин, когда обнаружил чудовищное преступление, совершенное против его страны. И в результате этот в меру обеспеченный человек оказывается в жутком подземелье, где его пытают до смерти. И это может случиться с каждым, это понятно самому толстокожему, самому циничному наблюдателю. И перед президентом России встал важный вопрос: он теперь кто – «смотрящий» за «беспределом» или гарант порядка, который все-таки попытается что-то сделать и рискнет преследовать тех, кто стоит во главе преступной пирамиды в стране?
А они кто такие?
Те, кто похитил двести тридцать миллионов долларов и еще много чего.
Но кто они?
Министры в правительстве.
Вы знаете их поименно?
Да. Но называть их публично я пока не готов, мы все еще собираем доказательства. Так вот, Медведев объявил о расследовании. Согласно исследованию Центра Левады, двадцать девять процентов россиян слышали о деле Магнитского. Это теперь большое имя и знаковое дело. И через неделю после того, как президент объявляет о начале расследования, Министерство внутренних дел организовывает пресс-конференцию – большая редкость – и заявляет, что им очень жаль, что такое случилось, человек умер в заключении, но они не знали, что он болен. И это при наличии двадцати официальных просьб о медицинской помощи. На некоторые из них были получены официальные же отказы. Далее они объявили его виновным, хотя никакого суда не было. Типа: жаль, что этот преступник умер, но бывает. Да, надо еще сказать, что семья Магнитского просила о независимой патологоанатомической экспертизе, прокуратура отказала, заявив, что в морге сломались холодильники и тело пришлось срочно захоронить. Но спустя примерно два месяца после его смерти стали известны первые подробности заключения патологоанатома, в котором говорилось, что Сергей умер от «остановки сердца». А это полностью противоречит тому, что сказал врач спустя три часа после смерти: он сказал, что Сергей умер от перитонита. Тогда мы поняли, что все идет к тому, что в результате расследования скажут, что, увы, молодой человек умер от остановки сердца – очень грустно, но такое бывает. Стало ясно, что справедливости надо добиваться за пределами России. Я стал ездить по разным странам, встречаться с политиками и официальными лицами. В частности, мне удалось привлечь внимание американского сенатора от штата Мэриленд Бенджамина Кардена – ему я рассказывал о Сергее еще до его смерти. А после его смерти мы с сенатором сели и придумали план действий, чтобы добиться справедливости. Что мы знаем о виновных – что они похитили деньги. А деньги никто не любит хранить в России, даже преступники. Поэтому наша первая идея: запретить им получать визу в Америку. Мы предоставили документы на разных чиновников: на человека, который отказывал Сергею в медицинской помощи, на судей, которые за пять минут вынесли решения по подложным документам, на Кузнецова с его ордерами. Список состоял из шестидесяти человек, но мы к нему постоянно добавляем новых людей по мере получения доказательств. Мы отдали список госсекретарю, но ответа не последовало. Потом я давал показания в Конгрессе, в подкомитете по правам человека. И тогда председатель этого комитета, Джим Макговерн из Массачусетса, сказал: не будем ждать госдепартамент, а предложим законопроект. Так и называется: «Справедливость для Сергея Магнитского», и в нем прописан не только запрет на визы, но и арест любых счетов этих людей в американских банках. Потом европейцы присоединились, Европейский парламент принял резолюцию, призывающую страны-члены Евросоюза ввести такие же санкции. И российский парламент, который никогда не беспокоило хищение двухсот тридцати миллионов долларов, никогда не беспокоила смерть Сергея Магнитского в результате пыток, забеспокоился, когда запахло визовым запретом и арестом счетов чиновников. Созвали экстренную сессию и решили наложить санкции на европейских парламентариев, которые проголосовали за визовый запрет. И решили отправить делегацию в Страсбург, чтобы попытаться остановить законопроект. Из этого ничего не вышло. Европейцы проголосовали «за», и я думаю, что в этом году США, Канада и европейские страны окончательно запретят въезд убийцам Магнитского и арестуют их счета.
Насколько высоко заходит ваш список?
До заместителя генерального прокурора, заместителя министра внутренних дел и Виктора Воронина.
Это достаточно высоко?
Наша кампания успешна именно потому, что мы предоставляем конкретные доказательства на конкретных людей. Я не уверен, что мы добьемся справедливости по отношению ко всем виновным, но я уверен, что мы добьемся справедливости по отношению ко всем, против кого у нас есть доказательства.
Какая общая картина у вас теперь сложилась, как вы вообще все произошедшее себе объясняете?
Я понял вот что. В России нет государства. Это территория, оккупированная горсткой преступников. В России живет 141 миллион нормальных, работящих, щедрых, умных, порядочных людей. И миллион преступников, которые все разрушают. А государства никакого нет.
Вряд ли такая ситуация отвечает интересам Путина или Медведева.
Тут возможны только два ответа: либо они в доле, либо они не могут ничего сделать.
А вы как думаете?
Я не знаю. В обоих случаях Россия проклята.
Сколько времени вы сейчас тратите на политическую по сути деятельность? Вы же еще и бизнесом управляете.
Я хороший бизнесмен, я умею совмещать. Иногда вся неделя на это уходит, иногда целая неделя проходит без этого. Но добиться справедливости – это самая главная цель, которую я себе в жизни ставил.
Когда вы удовлетворитесь?
Когда те, кто убил Сергея Магнитского, будут сидеть в тюрьме. До тех пор мы не остановимся.
Есть надежда, что вы этого дождетесь?
Смотрите, Россию никто не контролирует. Ни плохие, ни хорошие. Так что и плохим там очень страшно. Все может случиться.
Вы делаете серию роликов под названием «Каста неприкасаемых», в которых рассказываете о том, как живут те, кого вы считаете причастными к смерти Магнитского. Как вы собираете информацию?
Первым вышел фильм про Артема Кузнецова. Этот фильм мы разместили на сайте russian-untouchables.com. Там же была создана своего рода библиотека документов для тех, кто интересуется нашей историей. В ней есть такие разделы: «Стань гражданским следователем» и «Поделись информацией об этих людях». И люди стали не только присылать информацию, но и звонить нам – причем в среднем по одному-два человека в неделю говорят: «Я знаю этого человека» или «У меня есть информация об этом банке». Так мы постепенно получаем огромный массив информации.
Как вы ее проверяете?
Многое, что нам присылают, не соответствует действительности, что-то преувеличено или вовсе не имеет отношения к делу. Но, когда есть что проверять, работа становится в сто раз проще.
Сколько человек у вас тут этим занимаются?
Если сложить все вместе, то в кампании задействованы человек сто: юристы, лоббисты, ответственные за связи с общественностью. Люди работают бесплатно.
Как вы теперь относитесь к тому, что столько лет поддерживали Путина?
Меня тошнит от этого. Очевидно, я был абсолютно неправ. Я слишком много значения придавал тем его действиям, которые шли нам на пользу, смотрел на них сквозь призму собственного интереса. Теперь я побывал по другую сторону баррикад, и я сожалею о том, что сказал хоть одно слово поддержки.
Вы предпринимаете что-нибудь, чтобы убедить людей не инвестировать теперь в Россию?
Конечно. В Давосе выступал Шувалов, рассказывал про инновации и модернизацию и про прекрасный стабильный инвестиционный климат, ему задавали подобострастные вопросы разные главы западных компаний, а в конце встал я и перед телекамерами и аудиторией из ста пятидесяти человек рассказал историю Сергея Магнитского. После выступления многие подошли ко мне и сказали: «Господи, нельзя инвестировать в такую страну».
Как вы думаете, в России все еще можно заработать?
Можно, если ты готов рисковать потерей не только денег, но и жизни. Для большинства бизнесменов это неприемлемые риски.
Но если самому при этом оставаться за пределами страны…
Ну, смотрите, я объявлен в розыск. Хорошо, что я британский гражданин и живу за пределами России уже пять лет. Но убийцы Магнитского обвиняют меня в том же преступлении, по обвинению в котором пытали его. С теми, кто связывается с Россией, может произойти что угодно, где бы они ни были.
То, что вы объявлены в розыск, вас беспокоит?
Нет, ни один суд в мире не примет решение о выдаче меня России в таких обстоятельствах. Но мы-то собрали огромное количество доказательств. А какова судьба людей, которые по той или иной причине не могут этого сделать? Их-то тоже можно объявить в розыск.
Вам бывает страшно?
Мне часто угрожают. По SMS, по электронной почте, по голосовой почте.
Вы сказали, что встречались с Медведевым в 2005 году и раньше. Какое он на вас производил впечатление?
У него были хорошие часы. Что-то очень дорогое швейцарское, золотое. Я еще тогда подумал: интересные часы для государственного служащего.
Ну а кроме часов?
Хороший костюм. Хорошие манеры.
Когда он стал президентом, вы возлагали на него надежды?
Мне нравились слова. То, что он говорил о правовом нигилизме. Если бы я жил на Марсе и услышал эти слова, исходящие из России, я бы подумал: «Симпатичная страна».
Вы когда-нибудь вернетесь в Россию?
Знаете, Нельсон Мандела считался преступником и террористом, а потом стал президентом страны. Я считаюсь самым нежелательным иностранцем в России, но, думаю, когда-нибудь я стану одним из самых желанных.